Книга Дом с секретами  - Линда Стейси

Нормирование продуктов становится все скуднее. Нормы потребления угля, газа и электричества теперь тоже урезаны, как и нормы консервированных помидоров и горошка. Я рада, что мы выращиваем собственные овощи. Отец хранит их в подвале, на холоде, завернув в коричневую бумагу. Ходят слухи, что сладости тоже будут продавать по карточкам, и Джимми безутешен. Он обожает шоколад, и я знаю, что он уже просил кухарку припрятать для него шоколад в кладовой.

Мы с Эдди все еще встречаемся так часто, как можем, хотя отец сейчас строго следит за мной. Он запретил нам встречаться, не разрешил пожениться и угрожал выселить мать Эдди из сторожки, если наш «флирт» продолжится. Но я так сильно люблю Эдди! Как мы можем расстаться?

Отец теперь настаивает, чтобы я уехала в Лондон на лето, хотя при таких нормах потребления бензина я не представляю, как, по его мнению, я смогу туда добраться. Он говорит, что новое окружение отточит мой ум и исправит манеры. Он настаивает, что отправит меня в течение месяца. Я подозреваю, что, как только я туда попаду, мне будет представлена целая вереница «достойных» холостяков, которые могут составить подходящую партию.

Мне не хочется ехать в Лондон, там слишком жарко. Придется все время одеваться «правильно», на случай, если какой-нибудь из поклонников решит нанести неожиданный визит. Я с гораздо бóльшим удовольствием осталась бы здесь, где можно носить наши легкие летние платья. Но что я могу поделать?

Мадлен сидела, подложив под спину подушки, и читала дневник Эмили. Она наклонилась, чихнула и вытерла нос салфеткой. Потом снова откинулась на подушку и зашлась кашлем. Каждую клеточку тела ломило. Беднягу трясло в ознобе, а спустя несколько мгновений окатывало жаром. Прошло два дня с тех пор, как она бежала к дому Бандита и вжималась в землю за его сараем, стараясь спастись, в то время как Лиам кричал и бесновался. Она дрожала от страха, сырости и холода. Руки и ноги были содраны в кровь об острый гравий дорожек. Все, что она помнила, это как ползла на четвереньках, пробираясь через лес. Ей показалось, что это продолжалось несколько часов. Она замирала и сжималась всякий раз, когда слышала какой-нибудь шум, задерживала дыхание, каждое мгновение ожидая, что Лиам вот-вот найдет ее.

Она выхватила еще одну салфетку из коробки – как раз кстати, так как снова чихнула. Ей стало жарко, и она откинула одеяло, а спустя несколько минут снова натянула его на себя, чтобы остановить сотрясающий тело озноб. По настоянию Номсы Мэдди принимала все – от горячего виски до противопростудных порошков фирмы «Бичам», и готова была на все, лишь бы снова чувствовать себя нормально. Она бросила взгляд в сторону ванной, раздумывая, хватит ли у нее сил доползти туда и по самый подбородок погрузиться в горячую ванну. Стук в дверь заставил ее подхватиться и испуганно натянуть одеяло повыше.

– Кто там?

– Это я, Номса. Можно?

Чувство облегчения захлестнуло Мэдди, она откинулась на подушки и расплакалась. Каждый раз, когда раздавался стук в дверь, или неясный шум в коридоре, или звук за окном, бедняжку охватывала паника, что это Лиам вернулся.

– Конечно, но только открой дверь ключом, она закрыта, – всхлипывая, произнесла Мэдди и услышала, как ключ поворачивается в замке. Вошла Номса, в руках у нее была ваза с огромным букетом полевых цветов.

– Я нарвала их в саду, – улыбнулась женщина и поставила вазу на прикроватную тумбочку. – Я подумала, что они улучшат тебе настроение. Как ты, девочка моя? Хочешь, я приготовлю тебе блинчиков? У меня есть немного черники.

– Я в порядке, Номса. Я не голодна, – сказала Мадлен, покачав головой. – Спасибо тебе. Со мной все будет в порядке, как только пройдет эта чертова простуда.

Несколько мгновений Номса сидела молча.

– Мэдди, моя дорогая девочка, не пытайся меня обмануть. Ты совсем не в порядке. Я видела, как ты вернулась тем вечером. Ты ползла из леса, вся в грязи. На тебя было страшно смотреть. Я ненавижу его за то, что он с тобой сделал. – В голосе кухарки сквозило беспокойство. Опустив взгляд, она покачала головой. С тех пор как не стало Морриса, они с Номсой очень сблизились. Сейчас женщина стала для них с Джесс и малышки Поппи матерью.

– О, Номса! Для меня все было как в тумане! Он схватил меня за руку, мне было так больно! Он говорил такие ужасные вещи! Я просто не представляла себе, что он сделает дальше. Я правда думала, что он меня убьет. – Она упала в объятия Номсы и разрыдалась. – Я так испугалась! Но все, о чем я могла думать, – как быстрее поехать к Джесс. Я боялась, что он и до них с Поппи доберется!

– О, ему лучше тут не показываться! Моя метла готова и ждет его. Клянусь, Мэдди, я ему задам трепки, если он еще раз подойдет к тебе! – Глаза Номсы наполнились слезами, и Мадлен знала, что она так и сделает.

– С Поппи все в порядке? – Мэдди вытащила очередную салфетку из коробки и посмотрела на кухарку в ожидании ответа. Пока она болела, Поппи оставалась в комнате Джесс, и Мадлен ужасно по ней скучала.

– Она сейчас завтракает на кухне с Джесс и Джеком, – кивнула Номса, отвечая хозяйке.

– А Бандит уже вернулся? – удалось спросить Мадлен, чихнув несколько раз, – тут и пригодилась свежая салфетка, которую она достала из коробки.

– О да, он на месте, моя девочка. Он в тот день был в Йорке, навещал отца, там и заночевал.

– Навещал отца? Ну конечно! Как же мне не пришло это в голову?! – Она расслабленно откинулась на подушки.

– Если тебе от этого легче, то признаюсь тебе, что он был в бешенстве, когда я рассказала ему, что случилось. Клянется, что, если Лиам О’Грэди еще хоть раз появится на территории Ри-Хэд-холла, он его пристрелит. И еще, ты должна поскорее выздоравливать, потому что он о тебе постоянно справляется. За эти пару дней он умял вдвое больше булочек, чем обычно!

Мадлен улыбнулась, представив, как Бандит уничтожает все булочки Номсы.

– Правда?

– Да. Я уверена, он заходит на кухню в надежде застать там тебя.

Мадлен снова улыбнулась и покачала головой:

– О, я сомневаюсь, что ему доставит удовольствие видеть меня в таком состоянии!

Но Номса понимающе улыбнулась, поцеловала Мадлен в щеку и снова поспешила на свою кухню.

Глава 30

12 июля 1942

Произошло самое худшее.

На прошлой неделе у Эдди был день рождения. Ему исполнилось восемнадцать, и сегодня утром почтальон вручил ему письмо с повесткой. На следующей неделе он уже уедет. Его будут обучать только восемь недель, а потом он отправится на войну. Моего бедного Эдди пошлют на фронт, где взрослые мужчины захотят его убить, и мне невыносимо думать об этом. Он говорит, что твердо намерен ехать и не собирается ничего делать, чтобы уклониться от мобилизации. И хотя я умоляла его пойти работать в шахту, он не послушал меня, сказав, что не будет там работать и не хочет выглядеть трусом. Кроме того, сейчас, когда ограничили добычу угля, даже парней из шахт призывают на войну.